Размер шрифта:     
Гарнитура:GeorgiaVerdanaArial
Цвет фона:      
Режим чтения: F11  |  Добавить закладку: Ctrl+D

 
 

«Уздечка для сварливых», Майнет Уолтерс

Пусть будет этот плод ей вечной мукой.

Избороздит морщинами ей лоб.

И щеки в юности разъест слезами.

В ничто и в безнадежность обрати

Все, что на детище она потратит,

– Ее тревоги, страхи и труды,

Чтобы она могла понять, насколько

Больней, чем быть укушенным змеей,

Иметь неблагодарного ребенка!

У. Шекспир. Король Лир [?]

 

– Сорок два?! – завопил Лункуал. – И это все, что ты можешь нам сказать после семи с половиной миллионов лет работы?!

– Я убежден в правильности ответа, – отрезал компьютер. – По правде говоря, – прибавил он, смягчившись, – дело, полагаю, в том, что вы никогда, собственно, не задумывались, в чем состоит вопрос... Вот когда вы будете знать вопрос, то поймете и ответ.

Дуглас Адамс. Автостопом по Галактике [?]

 

 

Иллюстрация к книге

 

Не следует ли мне хранить дневники под замком? Дженни Спед опять совала в них свой нос, это уже начинает меня раздражать. Она, должно быть, нечаянно открыла одну из тетрадей, пока вытирала пыль, а теперь просматривает их из похотливого любопытства. Интересно, что она чувствует, когда читает о старухе, измученной артритом, но позирующей обнаженной перед молодым мужчиной? Уверена, для Дженни это как замена настоящей страсти, поскольку за всю жизнь на нее вряд ли кто посмотрел без отвращения, кроме тупицы мужа.

Хотя нет. Сомневаюсь, что это Дженни. Она слишком ленива, чтобы убирать настолько тщательно, и слишком глупа, чтобы интересоваться моими делами или мыслями. Последние тетради, судя по всему, привлекают наибольшее внимание, и я пока не понимаю почему. Меня, напротив, больше интересует начало – в начале всегда столько надежд. У финала нет достоинств, кроме одного – показать, насколько ошибочны были те надежды.

«Боже! Боже! Каким докучным, тусклым и ненужным мне кажется все, что ни есть на свете!» [?]

Кто же тогда? Джеймс? Или я постепенно выживаю из ума и придумываю то, чего нет на самом деле? Вчера я обнаружила раскрытое письмо Говарда на столе, хотя могу поклясться, чтоубирала его обратно в папку. «О справедливость! Ты в груди звериной, лишились люди разума...» [?]

Исчезновение таблеток беспокоит меня еще сильнее. Десять штук – слишком много, чтобы я могла их просто потерять. Боюсь, Джоанна снова принялась за старое. А не пошла ли и Рут по ее стопам? Яблочко от яблони...

ГЛАВА 1

Доктор Сара Блейкни стояла возле ванны, размышляя, у кого только язык повернулся сравнить смерть с победой. Не было ни триумфа, ни ощущения того, что Матильда покинула земную оболочку ради лучшей жизни. Не было даже намека, что она обрела покой. Мертвые в отличие от спящих не собирались пробуждаться.

– Вам нужен честный ответ? – медленно произнесла Сара, услышав вопрос полицейского. – Тогда он будет отрицательным: никогда бы не подумала, что Матильда Гиллеспи может покончить с собой.

Они смотрели на гротескную фигуру, застывшую в воде омерзительного коричневатого цвета. Крапива и астры торчали из уродливого железного приспособления, которое покрывало обескровленное лицо. Ржавая металлическая деталь все еще зажимала мертвый язык в раскрытом рту. Россыпь лепестков, свернувшихся и пожухлых, цеплялась за тощие плечи женщины и края ванны. Коричневый осадок на дне тоже состоял из лепестков, впитавших воду и утонувших. На полу лежал окровавленный кухонный нож, вероятно, выпавший из безжизненных пальцев, которые свисали прямо над ним. Чем-то эта картина напоминала Марата в его ванне, только здесь все было намного ужаснее и печальнее. «Бедная Матильда, – подумала Сара, – ей-то уж точно подобная сцена показалась бы отвратительной».

Сержант показал на седую голову несчастной женщины.

– Хотел бы я знать, что это такое. – Его голос дрожал от отвращения.

Сара ответила не сразу, подождав, пока ее собственный язык не начал слушаться.

– Это «уздечка для сварливых», – наконец ответила она, – примитивное орудие наказания. Его применяли в Средние века, чтобы усмирять языки ворчливых женщин. «Уздечка» хранилась в семье Матильды долгие годы. Знаю, сейчас на лице эта штука выглядит ужасно, но Матильда держала ее внизу, над горшком с геранью. Как элемент декора она выглядела вполне эффектно.