Гарнитура:GeorgiaVerdanaArial
Цвет фона: Режим чтения: F11 | Добавить закладку: Ctrl+D
«Книга несчастной любви», Фернандо Ивасаки
Марле, недостижимой и позволившей себя достичь
Дивился весьма, о своей размышляя судьбине:
ведь женской красе я усердно служил и доныне,
не грешен болтливостью, ни хвастовством, ни гордыней,
а все-таки не преуспел. По какой же причине? [?]
Если я умираю, не зная тебя, не умираю я, потому что не жил. [?]
Who knows how long I've loved you.
You know I love you stilt.
Will I wait a lonely lifetime,
If you want me to I wilt.
Порой туда нас возвращают сны, откуда мы ушли.
Давно ушедшее желанье или ностальгия ведут тогда
тропою странной нас, страною необычной.
Нас посещают лики тех, кого любили мы когда-то. [?]
Что бы я ни дал, чтоб вспомнить,
Как ты сказала мне, что любишь,
И как не спал я до рассвета,
Счастливый и бесстыдный.
Пролог
Как, наверно, заметил добросовестный читатель, эта книга обязана своим названием другой книге, в которой почтенный протоиерей поведал нам «иные из лукавых подходов, уловок и ухищрений мирской безрассудной любви, коими она склоняет некоторых ко греху», хотя эти страницы и показывают, что я не стал способным учеником архипресвитера из Иты. По правде говоря, я долгие годы считал «Книгу благой любви» надежным руководством в сердечных делах, пока страх и неудачи на поприще любви не убедили меня в обратном. Афоризмы Хуана Руиса не универсальны, но стихи, которые следуют далее, позволили причислить галантных клириков к этому достойному зависти ряду донжуанов, казанов и рубиросов [?].
- Что загнанный заяц – что женщина: коль влюблена,
- теряет опасливость, благоразумье она,
- не видит сетей и силков – на глазах пелена;
- стыд, страх позабыты, одна лишь любовь ей важна.
Со временем я понял, что таким застенчивым парням, как я, ни к чему брать инициативу в свои руки, ни к чему быть кабальеро изящного сложения или пускать в ход свое обольстительное обаяние, потому как человеческие существа – мужчины и женщины – делятся на две большие группы: «покорители» и «покоряемые». Я потерпел неудачу как «покоритель», потому что я «покоряемый», и поэтому я умело изменил свою природу, ведь, как говорит Грасиан [?], умение плохому помогает, а хорошее совершенствует.
Однако моя память населена неприступными женщинами – к моей досаде, оказавшимися более прочными, чем мрамор [?], – с которыми я осмеливался заговаривать только в своих грезах, как то делала Тереза Авильская [?] с ангелами. И вот я наконец набрался смелости обратить к ним эти строки, но не для того, чтобы поквитаться с ними, а для того, чтобы очередной «покоряемый» взял на заметку мои откровения, и пусть посмеются люди над тем, каким я был когда-то пылким. Итак, вместо того чтобы обратить эту «Книгу несчастной любви» на изгнание моих демонов, я направил ее на заклинание ангелов.
Открой глаза, доверчивый читатель, и не верь стихам священников-юбколюбов, ведь неверно, что женщину, будь она красива или безобразна, «упорный мужчина строптивейшую укротит».
кармeн
Любовью зажжен, неотесанный станет учтивым,
а косноязычный становится красноречивым,
проворным являет себя, кто всегда был ленивым,
и трус обретает способность к отважным порывам.