Размер шрифта:     
Гарнитура:GeorgiaVerdanaArial
Цвет фона:      
Режим чтения: F11  |  Добавить закладку: Ctrl+D

 
 

«На свободное место», Аркадий Адамов

Илья Захарович довольно похохатывает, подтягивая на толстом животе все время сползающие, немыслимо мятые старые брюки. Он очень доволен произведенным на меня впечатлением. И я, оглядываясь, восхищенно качаю головой, прежде чем снять пальто.

— Понимаешь, — улыбаясь, говорит Илья Захарович, — жена на неделю к сестре уехала, ну, а я, понятное дело, гуляю. Всю ночь вот пили, под утро только и расползлись. Видишь, какая у меня рожа?

— А зачем вам жена потребовалась? — ухмыляюсь я.

— Ну, видишь, все-таки обстановка в целом приличная. Да еще цветы вон. Откуда это все у такого пропойцы возьмется?

Он вводит меня в комнату и, оглядывая царящий там бедлам, довольным тоном говорит, чуть шепелявя:

— Видал, за час какой антураж навел?

Да, Илья Захарович не пожалел труда и проявил немалую фантазию. Впрочем, выдумывать ему ничего не требуется, достаточно навидался за двадцать с лишним лет работы в розыске.

Я снимаю пиджак, галстук, отстегиваю плечевые ремни кобуры и прячу ее вместе с остальными вещами в шкаф. Я не перекладываю пистолет в карман брюк, нет в этом необходимости сейчас. Ведь встреча предстоит вполне мирная. В данном случае требуется лишь определить, что за гусь попался нам, и внимательно изучить его физиономию, не числится ли этот парень в розыске. И если даже числится, то брать его немедленно все равно нельзя, ни в коем случае. Квартира Ильи Захаровича должна остаться вне подозрений. Мы задержим его совсем по-другому, в другое время и в другом месте, когда он уже забудет даже о квартире, где ночевал.

Тем временем Илья Захарович критически осматривает стол, покрытый на этот раз грязной клеенкой, прожженной в нескольких местах сигаретами. Прямо на клеенке лежат небрежно нарезанная колбаса, ломти хлеба, стоит грубо вспоротая коробка консервов и недопитая бутылка водки, тут же валяются сигареты, спички и старые, засаленные карты. Словом, все, кажется, как надо. Но Илья Захарович задумчиво чешет за ухом и отправляется на кухню, оттуда он приносит небрежно оторванный угол газеты и делает на нем какие-то корявые записи, потом, полюбовавшись ими, удовлетворенно говорит:

— Помни. Ты мне уже полсотни проиграл.

И как раз в это время в передней раздается звонок.

Я валюсь на стул и небрежно закуриваю, потом придвигаю к себе карты, а Илья Захарович идет открывать дверь.

И вот уже из передней до меня доносится шарканье ног, возбужденный голос Володи, воркотня Ильи Захаровича. Только третьего голоса не слышно. А, нет! Третий голос что-то гудит, глухо, неразборчиво.

Наконец, все заходят в комнату.

Ого, вот это экземпляр! Совершенно квадратный малый. Ниже меня на голову, наверное. Впрочем, это как раз неудивительно, рост сто восемьдесят девять повторяется нечасто, и порой моя долговязая фигура приносит ощутимые неудобства в нашей сложной работе. Но у этого парня зато впечатляют поперечные размеры, тут мать-природа расщедрилась; начинаешь при взгляде на него думать, что выражение «косая сажень в плечах» не всегда бывает слишком сильным преувеличением. И сила скрыта, я вам доложу, воловья. При этом довольно неглупая рожа, узкие, с припухшими веками, настороженные глаза, над которыми низко нависли густые брови, все лицо как бы растянуто вширь, все тут крупное, грубое — нос, рот, уши, очень толстые сочные губы, все бросается в глаза. Нет, этот парень не числится в розыске, я почти убежден. Но почему он сбежал из вокзального ресторана, почему испугался?

— Садись, паря, садись. Стул только случайно не поломай, — весело шепелявит между тем Илья Захарович. — Гостем будешь, если монета водится. А нет, счастья попытай, вон они, сами в ручки просятся. На худой конец без порток уйдешь, — посмеиваясь, он кивает на карты, потом представляет меня: — Витек, дружок мой закадычный. Только начали, а уже полсотни мне оставил. И выпил всего ничего. Ну, как не дружок, верно?

— За дружбу с тобой, дядя Илья, можно и больше оставить, — хитро щурюсь я и поворачиваюсь к гостю. — Как тебя величать-то будем?

Взгляд у меня настороженный, даже подозрительный, оценивающий, словом, «деловой» взгляд, никакой приветливости в нем нет. Пусть чувствует, не к новичкам попал, не к «лопухам», пусть сам подмазывается, ищет расположения, доказывает, кто он есть и чего заслуживает в такой компании.

— Леха, — гудит он и тянет свою лапу.

— Садись, Леха, насмешливо говорю я и отвожу его руку. — Рано суешь. Скажи лучше, как еще тебя кличут?

Но гость уверен в себе и спокоен.

— Если ты Витек, то я Леха, — снова гудит он. — А сунуть я могу и по-другому.

— Пока не требуется, — отвечаю я. — Лучше выпьем по первой за знакомство. Не возражаешь? А уж там будем смотреть, что и как.

— Принято, — соглашается Леха, и толстые губы его чуть расползаются в усмешке. — За знакомство можно.

— И то, Лешенька, — наставительно говорит Илья Захарович, разливая водку. — Порядок знаешь? Вопросы задаем мы, раз уж ты к нам залетел. А твое дело отвечать. Ты как? — обращается он к Володе и указывает на водку.

— Ни-ни, дядя Илья, — вскакивает со стула тот. — Я побегу. У меня еще полплана только. Значит, клиент мой будет доволен? — и он весело подмигивает Лехе.

— Если человек свой, то будет доволен, — туманно отвечает Илья Захарович.

Володя уходит, а мы продолжаем наше застолье, время от времени кидая Лехе всякие вопросики. Его это, однако, не удивляет и не настораживает, «порядок» он, видно, знает.